Адвокат по из­на­си­ло­ванию в Санкт-Петербурге

Ситуация:

Однажды ко мне обратилась женщина, которая уже два года пыталась доказать своё право на долю в наследстве после смерти отца. Квартира, принадлежавшая наследодателю, была оформлена на его брата и племянницу, которые утверждали, что она «добровольно отказалась» от наследства. Клиентка рассказывала, что никакого отказа не подписывала и в день смерти отца находилась с ним, ухаживая за ним до последнего. Когда она попыталась вступить в наследство, нотариус сообщил, что отказ уже зарегистрирован и наследственное дело закрыто. Это выглядело неправдоподобно, и был заподозрен подлог документов.

Решение:

Первым делом были запрошены копии нотариального дела, и мы увидели заявление об отказе от наследства с подписью, явно не похожей на подпись доверительницы. Почерковедческая экспертиза подтвердила: подпись выполнена другим лицом. Далее были направлены адвокатские запросы в нотариальную палату, архив БТИ и паспортный стол, чтобы подтвердить, что клиентка проживала вместе с наследодателем, а следовательно, имела право на наследование в первую очередь согласно статье 1142 Гражданского кодекса РФ. Затем я подготовила исковое заявление о признании сделки (отказа от наследства) недействительной на основании статей 166 и 178 ГК РФ – как совершённой под влиянием обмана и без волеизъявления наследницы. В качестве ответчиков указала родственников, оформивших право собственности, и территориальный орган Росреестра. Для подтверждения факта совместного проживания были представлены справки из ЖЭУ, медицинские документы, показания соседей и квитанции об оплате коммунальных услуг, где фигурировало имя доверительницы. Эти доказательства показали, что она не просто жила вместе с отцом, но фактически содержала его и вела общее хозяйство, что усилило позицию о праве на обязательную долю в наследстве (ст. 1149 ГК РФ).

Результат:

Суд признал подпись на отказе поддельной, а сам документ – ничтожным. Решением суда регистрация права собственности за другими наследниками была аннулирована. Клиентке восстановили долю в размере ½ квартиры, внесли изменения в ЕГРН, а действия нотариуса направлены в нотариальную палату для служебной проверки. Эта история длилась почти девять месяцев, и каждый этап требовал настойчивости: запросы, экспертизы, заседания, допросы свидетелей. Когда судья зачитал резолютивную часть решения, доверительница сказала, что впервые за долгое время почувствовала, что правда имеет значение. Для меня такие дела – не просто имущественные. Это про человеческое достоинство и про то, что юридическая точность и холодная логика способны вернуть человеку не только квартиру, но и справедливость.

Ситуация:

Молодого мужчину задержали с наркотическим средством в крупном размере. Следствие сразу квалифицировало действия как покушение на сбыт, ссылаясь лишь на количество запрещенных веществ. Других доказательств – переписок, предметов для фасовки наркотиков, значительных движений денежных средств – не было.

Решение:

Мы доказали, что вывод о цели сбыта основан исключительно на предположениях. В ходе защиты проведена наркологическая экспертиза, подтвердившая зависимость и характер личного употребления. При этом, в телефоне и мессенджерах не выявлено признаков вовлечённости в распространение. В суде мы сослались на практику Верховного Суда РФ, согласно которой сам по себе вес не подтверждает умысел на сбыт.

Результат:

Судья согласился с позицией защиты: обвинение переквалифицировано на ч. 2 ст. 228 УК РФ (хранение без цели сбыта). Назначено наказание в виде лишения свободы условно, что означает, что грамотно выстроенная защита может предотвратить ошибочную квалификацию, как на следствии, так и в суде.

Ситуация:

Один из самых сложных случаев в моей практике касался определения места жительства несовершеннолетнего ребёнка после развода родителей. Женщина обратилась уже на стадии судебного разбирательства – бывший супруг подал иск, требуя определить проживание сына с ним. По его словам, мать якобы «не справляется» с воспитанием. За такой формулировкой скрывалось нежелание мужчины платить алименты и стремление использовать ребёнка как инструмент давления. Когда я ознакомилась с материалами дела, стало ясно, что доказательная база истца строилась на субъективных оценках и эмоциональных обвинениях: жалобы в органы опеки, письма в школу и т.д. При этом у матери не было юридического представителя, и она не знала, как выстроить защиту.

Решение:

Я сразу объяснила клиентке, что в подобных делах главная цель – не победить любой ценой, а доказать суду, что именно у матери созданы лучшие условия для гармоничного развития ребёнка. Мы начали с тщательной подготовки доказательственной базы. Были получены: – характеристика с места работы, где подтвердили стабильный график, отсутствие командировок и положительную репутацию; – справка из детского сада и заключение школьного педагога-психолога, отражающие эмоциональную привязанность ребёнка к матери; – акт обследования жилищных условий, выданный органами опеки, где зафиксировано, что ребёнку выделена отдельная комната, имеется место для отдыха и занятий; – показания соседей, подтвердивших, что мать ведёт спокойный образ жизни, а ребёнок содержится в порядке, посещает кружки и школу. В заседании я ссылалась на статью 65 Семейного кодекса РФ, устанавливающую приоритет интересов ребёнка при разрешении спора между родителями, а также на пункт 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 27.05.1998, согласно которому суд должен учитывать привязанность ребёнка, возраст, личные качества родителей и условия их проживания. Кроме того, я ходатайствовала о проведении психолого-педагогической экспертизы – она должна была определить степень эмоциональной связи ребёнка с каждым из родителей. Эксперты установили, что ребёнок воспринимает мать как основного близкого человека. Особое внимание я уделила тому, чтобы процесс не превратился в «битву родителей». Мы отказались от оскорбительных формулировок и не стали представлять компрометирующие сведения о поведении отца. На заседаниях подчёркивали, что мать не препятствует общению ребёнка с отцом и готова заключить соглашение о порядке встреч.

Результат:

Суд, проанализировав представленные доказательства, определил место жительства ребёнка с матерью. В решении отдельно указано, что именно у неё обеспечены стабильные бытовые, эмоциональные и воспитательные условия. При этом суд утвердил график общения с отцом – два выходных в месяц и часть школьных каникул, что позволило сохранить для ребёнка обе родительские связи.

Ситуация:

Пассажиры рейса Москва – Санкт-Петербург столкнулись с задержкой более восьми часов. За время ожидания авиакомпания не предоставила питание, гостиницу и достоверную информацию о времени вылета. Представители перевозчика ссылались на «отсутствие мест» и отказались принимать заявления о вынужденном отказе от перевозки. После подачи письменной претензии авиакомпания отказала в возмещении, предложив обращаться к агенту по продаже билетов.

Решение:

Я подготовила досудебную претензию, сославшись на пункты 99-100 Федеральных авиационных правил № 82, статьи 108 и 120 Воздушного кодекса РФ, а также статьи 4, 10, 29 и 32 Закона “О защите прав потребителей”. В обоснование прав пассажиров использовала правовую позицию Верховного Суда РФ от 19.02.2019 № 18-КГ18-240, где указано, что задержка рейса более четырёх часов уже даёт основание для расторжения договора и возврата денег независимо от тарифа.

Результат:

После направления претензии и уведомления о возможном судебном обращении авиакомпания удовлетворила требования в полном объёме – возвращена стоимость билетов и выплачена компенсация за ненадлежащее обслуживание. Данная ситуация свидетельствует, что задержка рейса – не форс-мажор, а нарушение договора перевозки, и пассажир вправе требовать возмещения по закону о защите прав потребителей.

Ситуация:

Мой клиент был привлечён к ответственности за отказ от прохождения медицинского освидетельствования. При этом в протоколе не было отметки о разъяснении прав, а понятые подписали документы задним числом.

Решение:

Мы запросили записи с нагрудных камер сотрудников ГИБДД, где видно, что процедура не проводилась вовсе, как описано в актах. Также с учетом мест расположения базовых станций мобильного оператора, фиксировавших сигналы сотовой связи, удалось установить, что один из понятых в момент составления протокола физически находился в другом месте. На заседании я подчеркнула недопустимость доказательств и нарушение статьи 25.1 КоАП РФ.

Результат:

Постановление о лишении прав отменено, дело прекращено за отсутствием состава правонарушения. Мой доверитель сохранил водительское удостоверение и работу.