Адво­кат по контра­бан­де нар­ко­ти­ков в Санкт-Петер­бур­ге

Ситуация:

Мой клиент был привлечён к ответственности за отказ от прохождения медицинского освидетельствования. При этом в протоколе не было отметки о разъяснении прав, а понятые подписали документы задним числом.

Решение:

Мы запросили записи с нагрудных камер сотрудников ГИБДД, где видно, что процедура не проводилась вовсе, как описано в актах. Также с учетом мест расположения базовых станций мобильного оператора, фиксировавших сигналы сотовой связи, удалось установить, что один из понятых в момент составления протокола физически находился в другом месте. На заседании я подчеркнула недопустимость доказательств и нарушение статьи 25.1 КоАП РФ.

Результат:

Постановление о лишении прав отменено, дело прекращено за отсутствием состава правонарушения. Мой доверитель сохранил водительское удостоверение и работу.

Ситуация:

Эта история началась с того, что клиентка обратилась ко мне после получения встречного иска от бывшего супруга. Он требовал пересмотреть установленный судом размер алиментов, мотивируя тем, что «его финансовое положение ухудшилось». При этом, мужчина работал официально, имел дополнительные доходы по гражданско-правовым договорам, но старательно скрывал их от суда. Более того, в декларации он указал минимальную заработную плату, тогда как семья знала, что он владеет автомобилем бизнес-класса и сдает квартиру в аренду.

Решение:

Мы начали с того, что направили адвокатские запросы по месту работы и в налоговые органы, чтобы подтвердить реальные источники дохода ответчика. Полученные документы показали, что он получал премии и компенсации, не отражённые в справке 2-НДФЛ. Мы собрали сведения о расходах – чеки, договоры купли-продажи, банковские выписки. Эти доказательства позволили продемонстрировать, что снижение дохода носит фиктивный характер. На судебном заседании я ссылалась на статью 83 Семейного кодекса РФ, позволяющую установить алименты в твёрдой денежной сумме при нерегулярном или скрываемом доходе. Дополнительно привела позицию Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.2017 № 56, где указано, что при определении размера алиментов суд обязан учитывать не только документально подтверждённый доход, но и фактический уровень обеспеченности сторон. Мы также предоставили суду документы о расходах матери на ребёнка – оплата кружков, медикаментов, школьного питания – и подтвердили, что эти траты регулярны и необходимы. Я подчеркнула, что установленный ранее размер алиментов покрывает лишь минимальные потребности ребёнка, и его уменьшение приведёт к ухудшению уровня жизни несовершеннолетнего, что противоречит статье 65 СК РФ и принципу приоритета интересов ребёнка.

Результат:

Суд отказал в удовлетворении иска об уменьшении алиментов, оставив в силе ранее установленную сумму. Более того, в мотивировочной части решения указано, что действия ответчика направлены на злоупотребление правом и уклонение от исполнения родительских обязанностей. Моя клиентка смогла сохранить стабильные выплаты, обеспечивающие ребёнку привычный уровень жизни. Подобные дела кажутся бытовыми, но на самом деле требуют точной правовой логики: когда эмоции уходят на второй план, именно закон становится главным инструментом защиты.

Ситуация:

Одного из моих доверителей суд первой инстанции признал виновным по части 2 статьи 12.8 КоАП РФ – повторное управление автомобилем в состоянии опьянения. Суд назначил штраф 200 000 рублей и постановил конфисковать автомобиль, на котором он двигался в момент задержания. На первый взгляд, дело казалось стандартным, однако в процессе выяснилось, что автомобиль к моменту происшествия уже не принадлежал водителю: за месяц до задержания он был продан по договору купли-продажи другому лицу, но по договорённости стороны не успели переоформить регистрацию в ГИБДД. Покупатель разрешил пользоваться машиной до передачи нового техпаспорта. Несмотря на это, суд посчитал автомобиль «орудием правонарушения» и постановил его конфисковать, указав в решении прежнего владельца как собственника.

Решение:

Изучив материалы дела, я установила, что судом нарушены статьи 26.1 и 26.2 КоАП РФ, так как принадлежность автомобиля не была проверена. В деле отсутствовали доказательства, подтверждающие право собственности именно за моим доверителем. В апелляционной жалобе был приложен договор купли-продажи, расписка о передаче денежных средств, копии переписки между сторонами, а также объяснения нового владельца, подтверждающие, что машина была продана и находилась у водителя временно. Кроме того, мы сослались на статью 3.7 КоАП РФ, согласно которой конфискация может применяться только к имуществу, принадлежащему лицу, привлечённому к ответственности, и использованному им в целях совершения правонарушения. В нашем случае у доверителя не было ни права собственности, ни умысла использовать транспорт как «орудие». Дополнительно я представила судебную практику Верховного Суда РФ (Определение от 20.05.2020 № 18-АД20-25), где указано, что конфискация имущества третьего лица, не участвующего в совершении правонарушения, недопустима. Я также заявила ходатайство о допросе фактического владельца автомобиля, который подтвердил, что в момент правонарушения он не передавал транспорт в управление с целью его использования в противоправных целях.

Результат:

Апелляционная инстанция согласилась с доводами защиты: признала, что суд первой инстанции не проверил принадлежность имущества и тем самым нарушил принцип индивидуализации наказания, закреплённый в статье 4.1 КоАП РФ. Постановление изменено: конфискация автомобиля отменена, наказание ограничено штрафом в размере 30 000 рублей и лишением права управления на минимальный срок. Автомобиль был возвращён законному владельцу. Это дело показало, насколько важно проверять фактические обстоятельства владения имуществом. Нередко суды по инерции считают, что раз водитель за рулём – значит, собственник, но закон требует точности. И именно в этой точности часто скрыта вся суть защиты.

Ситуация:

Молодого мужчину задержали с наркотическим средством в крупном размере. Следствие сразу квалифицировало действия как покушение на сбыт, ссылаясь лишь на количество запрещенных веществ. Других доказательств – переписок, предметов для фасовки наркотиков, значительных движений денежных средств – не было.

Решение:

Мы доказали, что вывод о цели сбыта основан исключительно на предположениях. В ходе защиты проведена наркологическая экспертиза, подтвердившая зависимость и характер личного употребления. При этом, в телефоне и мессенджерах не выявлено признаков вовлечённости в распространение. В суде мы сослались на практику Верховного Суда РФ, согласно которой сам по себе вес не подтверждает умысел на сбыт.

Результат:

Судья согласился с позицией защиты: обвинение переквалифицировано на ч. 2 ст. 228 УК РФ (хранение без цели сбыта). Назначено наказание в виде лишения свободы условно, что означает, что грамотно выстроенная защита может предотвратить ошибочную квалификацию, как на следствии, так и в суде.

Ситуация:

Мой доверитель стал жертвой телефонных мошенников. После звонка «из службы безопасности банка» он перевёл крупную сумму на якобы «резервный счёт». Позже выяснилось, что это была мошенническая схема. У клиента имелась действующая программа страхования «защита от несанкционированных операций», однако страховая компания отказала в выплате, сославшись на то, что перевод был совершен «добровольно».

Решение:

Изучив договор и правила страхования, мы выяснили, что в тексте не было исключения случаев, когда клиент действует под воздействием обмана. И затем представив материалы проверки МВД, мы доказали, что операция совершена в результате мошеннических действий третьих лиц. В суде я ссылалась на статьи 929 и 943 ГК РФ, а также статью 9 Закона № 161-ФЗ «О национальной платёжной системе», указывая, что клиент не осознавал характер операции и не мог действовать добровольно. Дополнительно приведена практика Верховного Суда РФ, где признано, что действия под влиянием обмана не исключают страхового случая.

Результат:

Суд признал отказ страховой необоснованным и обязал выплатить страховое возмещение в полном объёме. Этот случай показал, что мошенничество с банковскими переводами может быть признано страховым событием, если доказано, что клиент действовал под обманом, а не по собственной воле.