Уголовное право

Ситуация:

Молодого мужчину задержали с наркотическим средством в крупном размере. Следствие сразу квалифицировало действия как покушение на сбыт, ссылаясь лишь на количество запрещенных веществ. Других доказательств – переписок, предметов для фасовки наркотиков, значительных движений денежных средств – не было.

Решение:

Мы доказали, что вывод о цели сбыта основан исключительно на предположениях. В ходе защиты проведена наркологическая экспертиза, подтвердившая зависимость и характер личного употребления. При этом, в телефоне и мессенджерах не выявлено признаков вовлечённости в распространение. В суде мы сослались на практику Верховного Суда РФ, согласно которой сам по себе вес не подтверждает умысел на сбыт.

Результат:

Судья согласился с позицией защиты: обвинение переквалифицировано на ч. 2 ст. 228 УК РФ (хранение без цели сбыта). Назначено наказание в виде лишения свободы условно, что означает, что грамотно выстроенная защита может предотвратить ошибочную квалификацию, как на следствии, так и в суде.

Ситуация:

Один из самых сложных случаев в моей практике касался определения места жительства несовершеннолетнего ребёнка после развода родителей. Женщина обратилась уже на стадии судебного разбирательства – бывший супруг подал иск, требуя определить проживание сына с ним. По его словам, мать якобы «не справляется» с воспитанием. За такой формулировкой скрывалось нежелание мужчины платить алименты и стремление использовать ребёнка как инструмент давления. Когда я ознакомилась с материалами дела, стало ясно, что доказательная база истца строилась на субъективных оценках и эмоциональных обвинениях: жалобы в органы опеки, письма в школу и т.д. При этом у матери не было юридического представителя, и она не знала, как выстроить защиту.

Решение:

Я сразу объяснила клиентке, что в подобных делах главная цель – не победить любой ценой, а доказать суду, что именно у матери созданы лучшие условия для гармоничного развития ребёнка. Мы начали с тщательной подготовки доказательственной базы. Были получены: – характеристика с места работы, где подтвердили стабильный график, отсутствие командировок и положительную репутацию; – справка из детского сада и заключение школьного педагога-психолога, отражающие эмоциональную привязанность ребёнка к матери; – акт обследования жилищных условий, выданный органами опеки, где зафиксировано, что ребёнку выделена отдельная комната, имеется место для отдыха и занятий; – показания соседей, подтвердивших, что мать ведёт спокойный образ жизни, а ребёнок содержится в порядке, посещает кружки и школу. В заседании я ссылалась на статью 65 Семейного кодекса РФ, устанавливающую приоритет интересов ребёнка при разрешении спора между родителями, а также на пункт 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 27.05.1998, согласно которому суд должен учитывать привязанность ребёнка, возраст, личные качества родителей и условия их проживания. Кроме того, я ходатайствовала о проведении психолого-педагогической экспертизы – она должна была определить степень эмоциональной связи ребёнка с каждым из родителей. Эксперты установили, что ребёнок воспринимает мать как основного близкого человека. Особое внимание я уделила тому, чтобы процесс не превратился в «битву родителей». Мы отказались от оскорбительных формулировок и не стали представлять компрометирующие сведения о поведении отца. На заседаниях подчёркивали, что мать не препятствует общению ребёнка с отцом и готова заключить соглашение о порядке встреч.

Результат:

Суд, проанализировав представленные доказательства, определил место жительства ребёнка с матерью. В решении отдельно указано, что именно у неё обеспечены стабильные бытовые, эмоциональные и воспитательные условия. При этом суд утвердил график общения с отцом – два выходных в месяц и часть школьных каникул, что позволило сохранить для ребёнка обе родительские связи.

Ситуация:

В моём производстве находилось уголовное дело, возбужденное по факту сбыта наркотических средств, совершённого организованной группой, в особо крупном размере. Одной из подозреваемых была молодая женщина, ранее не судимая, с положительными характеристиками и постоянным местом работы. Следствие полагало, что она участвовала в организованной группе, выполняя функции «цепочки в сбыте». Основанием для такого вывода стало то, что она по просьбе знакомого забрала из тайника свёрток и передала его ему лично. При этом девушка утверждала, что не знала, что в пакете находятся наркотики. Она не была знакома с другими участниками группы и не имела отношения к преступной схеме. Несмотря на это, обвинение настаивало на её осведомлённости и участии в организованной структуре.

Решение:

С самого начала я обратила внимание на то, что доказательств организованности действий моей подзащитной не было. Она не состояла в групповых чатах, не обсуждала с кем-либо детали передачи, не получала указаний от третьих лиц. Для закрепления позиции была проведена психолого-лингвистическая экспертиза, подтвердившая, что смысл переписки не указывает на осознание преступного характера действий. В ходе судебного следствия я обосновала, что подзащитная не обладала прямым умыслом на сбыт, не имела корыстной цели и не была осведомлена о характере действий других обвиняемых.

Результат:

К концу расследования органы предварительного следствия согласились с доводами защиты о том, что подзащитная не являлась членом организованной группы и не осознавала преступного характера своих действий. В итоге моя доверительница приобрела статус свидетеля по уголовному делу. Эта история стала примером того, как детальный анализ переписки, экспертиз и фактических обстоятельств способен разрушить обвинительную конструкцию, построенную на предположениях.

Ситуация:

Доверитель заключил договор бытового подряда с частной строительной бригадой на проведение капитального ремонта квартиры. Приёмка прошла формально – подрядчик настоял на подписании акта выполненных работ, обещая устранить «мелкие недочёты позже». Через месяц после завершения ремонта появились трещины на стенах, в ванной проявились следы протечек и т.д. Клиент обратился к подрядчику с требованием устранить недостатки, но получил ответ, что «всё было исправно при сдаче».

Решение:

Мы начали с оформления претензии по правилам статьи 723 Гражданского кодекса РФ, указав на конкретные недостатки и потребовав безвозмездного их устранения в установленный срок. Подрядчик проигнорировал обращение, после чего я рекомендовала доверителю провести независимую строительную экспертизу. Эксперт установил, что выполненные работы не соответствуют требованиям СНиП и ГОСТ, а часть материалов не соответствует указанным в смете. На основании статьи 724 ГК РФ мы потребовали возврата уплаченной суммы и возмещения убытков. В суде ответчик попытался возложить ответственность на клиента, заявив, что тот якобы нарушил условия эксплуатации помещения. Суд принял доказательства и назначил повторную судебную экспертизу, которая полностью подтвердила наличие существенных дефектов.

Результат:

В итоге суд признал требования обоснованными и взыскал с подрядчика в пользу моего доверителя всю сумму, уплаченную по договору, расходы на проведение экспертизы и оплату услуг представителя. Дополнительно суд указал, что действия ответчика нарушили права потребителя, предусмотренные статьёй 4 Закона «О защите прав потребителей». Для моего клиента, пожилого человека, эта история стала не столько материальной компенсацией, сколько восстановлением справедливости. Для меня – очередным напоминанием, что грамотное применение норм гражданского законодательства и правильно собранные доказательства всегда сильнее громких обещаний.

Ситуация:

Однажды ко мне обратилась женщина, которая уже два года пыталась доказать своё право на долю в наследстве после смерти отца. Квартира, принадлежавшая наследодателю, была оформлена на его брата и племянницу, которые утверждали, что она «добровольно отказалась» от наследства. Клиентка рассказывала, что никакого отказа не подписывала и в день смерти отца находилась с ним, ухаживая за ним до последнего. Когда она попыталась вступить в наследство, нотариус сообщил, что отказ уже зарегистрирован и наследственное дело закрыто. Это выглядело неправдоподобно, и был заподозрен подлог документов.

Решение:

Первым делом были запрошены копии нотариального дела, и мы увидели заявление об отказе от наследства с подписью, явно не похожей на подпись доверительницы. Почерковедческая экспертиза подтвердила: подпись выполнена другим лицом. Далее были направлены адвокатские запросы в нотариальную палату, архив БТИ и паспортный стол, чтобы подтвердить, что клиентка проживала вместе с наследодателем, а следовательно, имела право на наследование в первую очередь согласно статье 1142 Гражданского кодекса РФ. Затем я подготовила исковое заявление о признании сделки (отказа от наследства) недействительной на основании статей 166 и 178 ГК РФ – как совершённой под влиянием обмана и без волеизъявления наследницы. В качестве ответчиков указала родственников, оформивших право собственности, и территориальный орган Росреестра. Для подтверждения факта совместного проживания были представлены справки из ЖЭУ, медицинские документы, показания соседей и квитанции об оплате коммунальных услуг, где фигурировало имя доверительницы. Эти доказательства показали, что она не просто жила вместе с отцом, но фактически содержала его и вела общее хозяйство, что усилило позицию о праве на обязательную долю в наследстве (ст. 1149 ГК РФ).

Результат:

Суд признал подпись на отказе поддельной, а сам документ – ничтожным. Решением суда регистрация права собственности за другими наследниками была аннулирована. Клиентке восстановили долю в размере ½ квартиры, внесли изменения в ЕГРН, а действия нотариуса направлены в нотариальную палату для служебной проверки. Эта история длилась почти девять месяцев, и каждый этап требовал настойчивости: запросы, экспертизы, заседания, допросы свидетелей. Когда судья зачитал резолютивную часть решения, доверительница сказала, что впервые за долгое время почувствовала, что правда имеет значение. Для меня такие дела – не просто имущественные. Это про человеческое достоинство и про то, что юридическая точность и холодная логика способны вернуть человеку не только квартиру, но и справедливость.