Адвокат по нар­ко­ти­кам — 228.1 УК РФ

Ситуация:

Одного из моих доверителей суд первой инстанции признал виновным по части 2 статьи 12.8 КоАП РФ – повторное управление автомобилем в состоянии опьянения. Суд назначил штраф 200 000 рублей и постановил конфисковать автомобиль, на котором он двигался в момент задержания. На первый взгляд, дело казалось стандартным, однако в процессе выяснилось, что автомобиль к моменту происшествия уже не принадлежал водителю: за месяц до задержания он был продан по договору купли-продажи другому лицу, но по договорённости стороны не успели переоформить регистрацию в ГИБДД. Покупатель разрешил пользоваться машиной до передачи нового техпаспорта. Несмотря на это, суд посчитал автомобиль «орудием правонарушения» и постановил его конфисковать, указав в решении прежнего владельца как собственника.

Решение:

Изучив материалы дела, я установила, что судом нарушены статьи 26.1 и 26.2 КоАП РФ, так как принадлежность автомобиля не была проверена. В деле отсутствовали доказательства, подтверждающие право собственности именно за моим доверителем. В апелляционной жалобе был приложен договор купли-продажи, расписка о передаче денежных средств, копии переписки между сторонами, а также объяснения нового владельца, подтверждающие, что машина была продана и находилась у водителя временно. Кроме того, мы сослались на статью 3.7 КоАП РФ, согласно которой конфискация может применяться только к имуществу, принадлежащему лицу, привлечённому к ответственности, и использованному им в целях совершения правонарушения. В нашем случае у доверителя не было ни права собственности, ни умысла использовать транспорт как «орудие». Дополнительно я представила судебную практику Верховного Суда РФ (Определение от 20.05.2020 № 18-АД20-25), где указано, что конфискация имущества третьего лица, не участвующего в совершении правонарушения, недопустима. Я также заявила ходатайство о допросе фактического владельца автомобиля, который подтвердил, что в момент правонарушения он не передавал транспорт в управление с целью его использования в противоправных целях.

Результат:

Апелляционная инстанция согласилась с доводами защиты: признала, что суд первой инстанции не проверил принадлежность имущества и тем самым нарушил принцип индивидуализации наказания, закреплённый в статье 4.1 КоАП РФ. Постановление изменено: конфискация автомобиля отменена, наказание ограничено штрафом в размере 30 000 рублей и лишением права управления на минимальный срок. Автомобиль был возвращён законному владельцу. Это дело показало, насколько важно проверять фактические обстоятельства владения имуществом. Нередко суды по инерции считают, что раз водитель за рулём – значит, собственник, но закон требует точности. И именно в этой точности часто скрыта вся суть защиты.

Ситуация:

Пассажиры рейса Москва – Санкт-Петербург столкнулись с задержкой более восьми часов. За время ожидания авиакомпания не предоставила питание, гостиницу и достоверную информацию о времени вылета. Представители перевозчика ссылались на «отсутствие мест» и отказались принимать заявления о вынужденном отказе от перевозки. После подачи письменной претензии авиакомпания отказала в возмещении, предложив обращаться к агенту по продаже билетов.

Решение:

Я подготовила досудебную претензию, сославшись на пункты 99-100 Федеральных авиационных правил № 82, статьи 108 и 120 Воздушного кодекса РФ, а также статьи 4, 10, 29 и 32 Закона “О защите прав потребителей”. В обоснование прав пассажиров использовала правовую позицию Верховного Суда РФ от 19.02.2019 № 18-КГ18-240, где указано, что задержка рейса более четырёх часов уже даёт основание для расторжения договора и возврата денег независимо от тарифа.

Результат:

После направления претензии и уведомления о возможном судебном обращении авиакомпания удовлетворила требования в полном объёме – возвращена стоимость билетов и выплачена компенсация за ненадлежащее обслуживание. Данная ситуация свидетельствует, что задержка рейса – не форс-мажор, а нарушение договора перевозки, и пассажир вправе требовать возмещения по закону о защите прав потребителей.

Ситуация:

Однажды ко мне обратилась женщина, которая уже два года пыталась доказать своё право на долю в наследстве после смерти отца. Квартира, принадлежавшая наследодателю, была оформлена на его брата и племянницу, которые утверждали, что она «добровольно отказалась» от наследства. Клиентка рассказывала, что никакого отказа не подписывала и в день смерти отца находилась с ним, ухаживая за ним до последнего. Когда она попыталась вступить в наследство, нотариус сообщил, что отказ уже зарегистрирован и наследственное дело закрыто. Это выглядело неправдоподобно, и был заподозрен подлог документов.

Решение:

Первым делом были запрошены копии нотариального дела, и мы увидели заявление об отказе от наследства с подписью, явно не похожей на подпись доверительницы. Почерковедческая экспертиза подтвердила: подпись выполнена другим лицом. Далее были направлены адвокатские запросы в нотариальную палату, архив БТИ и паспортный стол, чтобы подтвердить, что клиентка проживала вместе с наследодателем, а следовательно, имела право на наследование в первую очередь согласно статье 1142 Гражданского кодекса РФ. Затем я подготовила исковое заявление о признании сделки (отказа от наследства) недействительной на основании статей 166 и 178 ГК РФ – как совершённой под влиянием обмана и без волеизъявления наследницы. В качестве ответчиков указала родственников, оформивших право собственности, и территориальный орган Росреестра. Для подтверждения факта совместного проживания были представлены справки из ЖЭУ, медицинские документы, показания соседей и квитанции об оплате коммунальных услуг, где фигурировало имя доверительницы. Эти доказательства показали, что она не просто жила вместе с отцом, но фактически содержала его и вела общее хозяйство, что усилило позицию о праве на обязательную долю в наследстве (ст. 1149 ГК РФ).

Результат:

Суд признал подпись на отказе поддельной, а сам документ – ничтожным. Решением суда регистрация права собственности за другими наследниками была аннулирована. Клиентке восстановили долю в размере ½ квартиры, внесли изменения в ЕГРН, а действия нотариуса направлены в нотариальную палату для служебной проверки. Эта история длилась почти девять месяцев, и каждый этап требовал настойчивости: запросы, экспертизы, заседания, допросы свидетелей. Когда судья зачитал резолютивную часть решения, доверительница сказала, что впервые за долгое время почувствовала, что правда имеет значение. Для меня такие дела – не просто имущественные. Это про человеческое достоинство и про то, что юридическая точность и холодная логика способны вернуть человеку не только квартиру, но и справедливость.

Ситуация:

Мой клиент был привлечён к ответственности за отказ от прохождения медицинского освидетельствования. При этом в протоколе не было отметки о разъяснении прав, а понятые подписали документы задним числом.

Решение:

Мы запросили записи с нагрудных камер сотрудников ГИБДД, где видно, что процедура не проводилась вовсе, как описано в актах. Также с учетом мест расположения базовых станций мобильного оператора, фиксировавших сигналы сотовой связи, удалось установить, что один из понятых в момент составления протокола физически находился в другом месте. На заседании я подчеркнула недопустимость доказательств и нарушение статьи 25.1 КоАП РФ.

Результат:

Постановление о лишении прав отменено, дело прекращено за отсутствием состава правонарушения. Мой доверитель сохранил водительское удостоверение и работу.

Ситуация:

Ко мне обратилась собственница квартиры, пострадавшей от затопления. Протечка произошла в соседней квартире из-за разрыва гибкого шланга на кухне. Управляющая компания зафиксировала факт залива актом осмотра, однако сосед отказался возмещать ущерб, заявив, что «вина не доказана» и вода могла поступить «через стояк».

Решение:

В делах о затоплениях ключевым является установление причины протечки и круга лиц, ответственных за конкретный участок системы водоснабжения. Я разъяснила клиентке, что бремя доказывания по ст. 56 ГПК РФ лежит на истце, но при наличии акта управляющей компании и экспертного заключения презумпция вины возлагается на собственника помещения. Мы заказали независимую техническую экспертизу, которая определила место прорыва – гибкий шланг, входящий в состав сантехнического оборудования квартиры ответчика, то есть находящийся в его зоне ответственности. Также были собраны: акт ЖЭУ, фотографии повреждений, квитанции на ремонт и заключение оценщика о размере ущерба. В судебных прениях я ссылалась на ст. 210 и 1064 ГК РФ, а также на п. 10 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ № 2 (2017), где разъяснено, что владелец жилого помещения несёт ответственность за содержание внутриквартирных инженерных коммуникаций независимо от участия управляющей компании.

Результат:

Суд признал доказанным факт причинения вреда по вине ответчика и взыскал в пользу истицы сумму ущерба, расходы на экспертизу и оплату услуг представителя. В мотивировочной части решения суд отметил, что ответственность за техническое состояние оборудования внутри квартиры несёт её собственник, а доводы о «вине управляющей компании» не подтверждены.